Аучы егет

Аучы егет

«Аучы егет» татар халык әкияте | «Юноша-охотник» татарская народная сказка. Балалар өчен татар әкиятләре.Татарские сказки для детей и малышей.

Борын-борын заманда булган икән, ди, бер карт аучы. Бу аучы үләр алдыннан бердәнбер малаен үз янына чакырып алган да аңа искереп беткән ау мылтыгы, аннан соң кечкенә генә бер дәфтәр биргән. «Мә, улым, – дигән карт, – бу дәфтәрдә кайсы урманда нинди кош-корт бар, нинди җәнлек кайда ята – бөтенесе күрсәтелгән булыр. Ә фәлән урманда кояш нурын ала торган бернәрсә булыр, син, улым, аңа якын барма», – дигән. Карт шул арны әйтеп бетергән дә үлеп тә киткән. Атасы үлгәч, улы, мылтыкны алып, ауга йөри башлый.

Бер көн чыга бу, ике көн чыга, өч көн чыга. Чыккан саен, анасына кая куян, кая төрле кошлар атып алып кайта.

Көннәрдән бер көнне анасы әйтә улына: «Улым, ди, атаң язып калдырган сүзләргә бер генә күз төшерер идең, нәрсә өйрәтеп калдырды икән ул?» – ди. Малай атасы калдырган дәфтәрне ачып карый, анда да шул: «Фәлән урманда кояш нурын ала торган нәрсә бар», – дип язып ук куйган була. Малай уйлап-уйлап тора да: «Барып карыйм әле мин шул урманга», – ди. Булган хәтле патронын ала да, яхшылап корып, атасыннан калган мылтыгын алып чыгып китә.

Ярый, урманга барып керә бу, йөри торгач, барып чыга бу бер зур аланлыкка. Карый, аланлык уртасында бер әйбер ята. Шулхәтле нурлы нәрсә бу, күзнең явын ала. Малай бу нәрсәгә карап тора, белми исәнлеген, белми үлгән икәнлеген, шулай да якын барырга курка бу. Уйлап-уйлап тора да: «Тукта, ди, мин моңарга атып карыйм әле, ни булса да булыр», – ди. Мылтыгын ала да атып җибәрә. Теге нәрсә кузгалмый да. Бер атты, ике, өч атты бу моңарга. Өченче атуында гына теге нәрсә уянды йокысыннан. Йокысыннан уянды да малайга таба килә хәзер шул зат. Малай, моннан куркып, актык өч патронын да атып бетерде. Соңгы патроны белән теге әйберне аяктан аударды. Аударды да малай кулына мылтык тотып китте шул җәнлек янына. «Менә мин сине хәзер йотам», дигән кебек, теге нәрсә тешләрен шакылдатып ята. Малай, барлык көчен җыеп, мылтыгының приклады белән тегене кыйный башлады – көчкә кыйнап үтерде. Малай үзенең яшьлеге белән ни туный белми, ни күтәрә алмый инде бу әйберне. Өстерәп алып кайтмакчы була, өстери дә алмый. Малай аптырап нишләргә белми торганда, моның янына каяндыр бер бабай килеп чыкты.

– Улым, – ди бабай, – нишләп торасың монда? – ди.

– Әй, бабай, ди, барлык патроннарымны атып бетердем, ни күтәрә алмыйм, ни туный белмим бу җәнлекне, – ди.

Бабай кыныннан пычагын алды да теге җәнлекне тунап тиресен малайга бирде.

– Йә, бабай, – ди малай, – рәхмәт яусын сиңа, син булма-саң, мин моның тиресен тунап ала белми идем, – ди. Шуннан соң болар саубуллашып аерылышалар. Егет бу кояш яктысын ала торган җанвар тиресен күтәреп алып кайтып китә. Юлда кайтканда, моңа патшаның сакчысы очрый да әйтә:

– Әһә, син әле патша урманында җәнлек атып йөрисеңме? Китер монда! – ди. Тирене ала да китә бу. Сакчы тирене алып кайтып патшага бирә.

Ярый. Патша үзенең вәзирләрен чакырып алып, әлеге тирене күрсәтә. «Яшь кенә егет булса да, нинди кыйммәтле җәнлек тоткан», – ди патша. Бу сүзләрдән соң вәзирләрдә көнчелек туа. «Бу яшь кенә нәрсәне патша хәзер үк мактый, үсеп җитсә, бу безгә көн күрсәтмәс», – дип сөйләшәләр, егетне үтерү юлын эзли болар. Шуннан соң арада бер карт вәзир торып әйтә:

– Әй, падишаһым-солтаным, ди, әгәр дә без арыслан-киек сөякләрен җыеп, сиңа бер өй эшләтсәк, шушы матур тирене шул төрле сөякләрдән эшләнгән өйнең обое урынына ябыштырып куйсак, сиңа бернинди дә үлем тимәс иде, – ди.

Патша әйтә:

– Шулхәтле арыслан-киек сөяген каян алырга була соң аны? – ди.

Карт вәзир әйтә:

– Әнә шул кыйммәтле җәнлек тиресен китергән егеткә куш син бу эшне, ди, булдырса, шул егет кенә булдырыр аны, башка берәү дә булдыра алмас, – ди.

– Ярар алай булса, – дип, патша теге егетне чакыртып ала.

– Йә, егет, – ди патша, – син миңа бер өй салырлык арыслан-киек сөяге табып китер, ди. Шуны табып китерә алмасаң, башыңны кистерәм мин синең, – ди.

Егет патшага каршы бер сүз дә әйтә алмый: «Ярар, ди, мин уйлап карармын, миңа бер генә атна срок бир», – ди. Патша риза була. Егет, бик күңелсезләнеп өенә кайтып, әтисенең язып калдырган дәфтәрен укып карый. Анда кай җирдә арыслан-киек барлыгы бәйнә-бәйнә әйтелгән икән. Шуларны укып танышканнан соң, егет патша янына бара. Патшага әйтә: «Менә, ди, фәлән-фәлән урмандагы фәлән кадәр җирне киртә белән әйләндереп алыгыз, ди. Урман эчендә су чыга торган бер чишмә бар икән, шуны бикләгез, ди. Урманга кырык мичкә спирт илтегез, миңа йөз солдат бирегез», – ди.

Ярый, патша хәзер егет әйткәннәрнең барысын да үти. Урман уртасында шундый бер уйсулык бар икән, көннең кызуында бөтен арыслан-киек шунда су эчәргә җыела икән. Шул уйсулыкка су бирә торган чишмәне бикләтә дә егет, зур-зур тигәнәләр ясатып, шул тигәнәләргә кырык мичкә спиртны салдыра. Йөз солдат белән уйсулык янына барып яшеренеп ята бу. Көн уртасы килеп җитүгә, кызулык башлана. Арыслан-киек җир тетрәтеп әлеге уйсулыкка килеп төшә. Су булмагач, тигәнәләр янына килеп, спиртны эчеп, бөтенләй хәлдән таялар болар. Егет киртә эчендә калган арыслан-киекне кырдыра башлый. Хисапсыз күп арыслан-киек кырыла. Егет солдатларга арысланнарны тунарга куша. Арыслан-киек тиресен тунап, сөякләрен киптерергә тотыналар; кырык олау арыслан-киек сөяге төяп алып кайтып китәләр болар. Егет кырык олау арыслан-киек сөяген патшага илтеп тапшырып, өенә кайтып китте, ди. Бу хәлне күргәч, вәзирләр шаккаттылар моның эшенә: «Үтереп булмады бу егетне», – дип, бик каты кайгырыштылар, ди, болар.

Бер дә бер көнне вәзирләр патша янына җыелып әйтәләр:

– Менә, падишаһым-солтаным, диләр, озын гомерле булыр өчен, син ут патшасының кызын үзеңә хатынлыкка алырга тиешсең, диләр, шул кызга өйләнсәң, гомергә рәхәт торырсың, гомерең озын булыр, – диләр.

– Ни, – ди патша, – ул кызны кем белә дә, кем барып алып кайтып бирер икән… – ди.

– Әнә шул арыслан-киек сөякләрен алып кайткан егет таба инде аны, – диләр вәзирләр.

Патша тагын егетне үз янына чакыртып ала да: «Егет, ди, син миңа ут диңгезе патшасының кызын алып кайтып бирсәң, бик яхшы булыр иде, ди. Алып кайтмасаң, башыңны кистерәм мин синең», – ди. Егет әйтә: «Ярар, ди, дөньяда бар нәрсә икән, алып кайтып бирермен, булмый икән, инде күз күрер әле анда, син миңа бер атна вакыт бир уйлап карарга», – ди. Егет өенә кайтып, атасыннан калган әлеге дәфтәрен карый. Карый торгач, тапты бу. Дөрес, шундый бер ут диңгезе, ут диңгезенең патшасы бар икән. Бер атна тулды дигәндә, бу патша янына барып әйтә: «Ярый, син минем көчне сынап карарга телисең икән, сынап кара инде алай булгач, мин кызны табарга тырышырмын, ди, безгә утта янмый, суда батмый торган бер көймә эшләргә кирәк. Ут диңгезенең патшасы безне ничәмә-ничә чакрым җирдән ут белән көйдерәчәк, патша сараена барып кергәнче, безнең көймәбез бер дә янмаслык булсын», – ди.

Ярый, патша шундый бер зур көймә ясатты: утта янмый, суда батмый торган көймә булды бу. Ничәмә-ничә еллык азык төяп, көймәне юлга чыгарга хәзерләп куйдылар. Шунда аучы егетнең башына бер уй төште: «Болар мине тикмәгә генә йөртмиләр, бу вәзирләр эшедер, алар минем башыма җитү өчен кушалар бу эшләрне», – ди. Шулай да нишләсен: «Ятып калганчы, атып кал, ди торган иде безнең әти», – дип, юлга чыгып китәләр болар ут диңгезенә карап.

Көн китәләр, төн китәләр, ай китәләр болар. Бик күп вакытлар баргач, барып җитәләр бер биек яр буена. Көймәне яр кырыена туктатып, тау башына менә егет. Карый: тау башында бер кеше сука сукалап йөри. Бу кеше янына барып сәлам бирде, исәнлек-саулык сорашты. Теге кеше һаман сукасы артыннан бара, әйләнеп тә карамады. Шуннан соң егет әйтте:

– Абзый, сукалавын сукалыйсың да бит, сукаң артыннан калган туфрагың кая китә соң синең? – ди. Теге кеше әйтә:

– Син, энем, үз юлыңда бул, ди, хәзер көлсәң дә, мин сиңа кирәк булырмын әле, – ди. Егет карый, теге кеше сукасы артыннан калган туфракны ашап бара икән. Егет моңа шаккатты. Шуннан соң көймәсе янына төшеп китәләр болар. Бара-лар-баралар, бара торгач, барып җитәләр тагын да матуррак бер биек яр буена. Көймәләрен туктатып, тау башына менәләр. Ерактан күрсәтә торган торбасын алып карый, бик еракта бернәрсә күренә. Китә бу. Бара-бара, бер кеше янына барып җитә. Бу кеше җир тырмалап йөри икән. Җирнең бер башына баса, бер атлауда икенче башына чыгып -китә. Шулай, бер дисәтинә буе җирне бер генә атлый торган кеше икән. Егет бу кеше янына барып исәнлек-саулык сораша: «Ай-яй, абзый кеше, бик озын атлыйсың икән, ваграк атлап булмыймы соң?» – ди.

– Ярар, энем, – ди теге кеше, – син үз юлыңда бул, мин сиңа кирәк булырмын әле, – ди.

Аучы егет көймәсе янына төшеп, болар яңадан кузгалып китәләр.

Бервакыт боларга зур бер ут тавы күренә башлый. Егет: «Шушы икән инде ут диңгезе патшасының җире», – дип, көймәне шул ут тавына карап тотарга кушты. Ут тавына якынлаша башлау белән, тотындылар тегеннән ут яудырырга… Коточкыч ут яуды болар өстенә. Көймәләре утта янмаслык итеп эшләнгән бит инде боларның, шуңа ышанып, болар һаман алга бардылар. Шул ут ялкынын ярып барып җиттеләр, ди, патша сарае янына. Патша сараена якынлашулары булды, тегеләр дә ут яудырудан туктадылар, боларны батырга санап, музыкалар уйнап каршы алдылар. Көймәләрен ут диңгезе патшасының сарае янына китереп куйдылар да, ди, егет рөхсәт сорап, патша янына кереп китте. Патша янына кереп, егет үзенең гозерен сөйләде:

– Сезнең бик матур бер кызыгыз бар икән, шул кызыгызны фәлән патшага хатынлыкка дип алып китәргә килдек без, – ди.



Патша әйтә:

– Бик хуп, бик яхшы, ди, кызым буй җиткән, аны алып китәрлек һөнәрегез бар икән, көчегез җитәрлек икән, алып китәрсез, хәлегездән килмәсә, миңа үпкәләмәссез, ди. Ярар, – ди патша, – иртәгә хәтле ял итегез, – дип чыгарып җибәрде боларны.

Икенче көнне иртә белән аучы егет үзенең бер иптәшен алып патша янына килә. Патша әйтә:

– Менә, ди, сезгә эш шул, ди: кырык казан, һәрбер казанда кырык үгез ите булыр, ди, таң атканчы, шуны ашап бетерә алсаң, кыз сезнеке, бетерә алмасаң, башыңны кистерәм, – ди.

Егетне кырык казан урнаштырылган бер сарайга бикләп куйдылар. Егет алай сугылды, болай сугылды, бер казанны ачып бераз ашап та карады – – кая ул итне ашап бетерү. Бик күңелсезләнде: «Әй, ди, минем башым моннан кайтмас, ахры», – ди. Шулай да, өметен өзми бу, бер юлын табармын әле дип уйлый. Уйлана торгач, моның исенә теге сука сукалап йөрүче кеше килеп төшә. «Их, ди, ул булса, бу итләрне ике кабып, бер йотар иде», – ди. Шулай гына дип әйтүе була, сарайның бер почмагын күтәреп, теге кешенең килеп керүе була. Килеп керә дә бу теге кырык казанны ачып карап чыга:

– Улым, итләре шушы гынамы? – ди.

– Шушыларны ашап бетерсәң дә ярар иде әле, – ди егет. Шулай дип әйтүе генә булды, тотынды теге ашарга: казандагы итне ике капты, бер йотты. Кырык казан итне күз ачып йомганчы ашап бетерде дә: «Ярый, рәхмәт, егет, ди, иртәгә тагын да искә төшер син мине», – дип чыгып китте. Менә ут диңгезенең патшасы килеп керде. Карый, ник кенә бер кисәк ит калсын! Патшаның исе китте:

– Бар, егет, иртә белән тагын минем янга килерсең, – ди. Икенче көнне иртә белән егет патша сарае янына килде.

– Без сиңа кырык мичкә аракы, кырык мич ипи бирербез, ди. Таң атканчы ипиен ашап, аракысын эчеп бетер, бетермәсәң, безгә үпкәләмә, – ди патша. Шуннан егетне теге сарайга илтеп бикләделәр. Егет сарай эчендә ары барды, бире барды, бер рюмка аракысын эчте, бер кисәк икмәген кисеп ашады, ә кырык мичкә аракы, кырык мич ипи шул көйгә калды. Егет аптырашта калып, уйга батты. «Әй, ди, кичәге абзый кеше булса, аңарга бәлки бу җитмәс тә иде», – ди. Шулай дип кенә әйтүе булды, теге кеше сарайның бер чатын күтәреп килде дә керде.

– Улым, ди, барлык сыйлары шушы гынамы? – ди.

– Әй, абзый, ди, – шунысын ашап бетерсәң дә яхшы булыр иде әле, – ди.

– Ярый, ди, безгә бу бернәрсә дә түгел, – ди.

Шуннан теге кеше тотынды ашарга-эчәргә.Иң әүвәле бу бер мичкә аракыны эчеп бетерде, аннан бер мич икмәкне кабып җибәрде. Кырык мичкә аракыны кырык мәртәбә тотып эчте, кырык мич ипине кырык кына йотты. Барлык шул куелган ашамлык-эчемлекне ашап бетергәч: «Ярый, улым, рәхмәт, туйдырдың», – дип, саубуллашып чыгып китте. Теге кеше чыгып китү белән егет ишекне дөбердәтергә тотынды. «Әй, сакчы, ди, ач ишекне, минем ашыйсым килә», – ди. Сакчы әйтә: «Ашыкма, ди, вакытсыз чәчәк тә атмый, сәгатең тулгач ачармын», – ди. Ярый, шуннан, вакыт җитү белән, патша ишекне ачып килеп керде. Карап йөри бу, ник кенә бер тамчы аракы, бер генә сынык ипие калсын тегенең. «Молодец», – диде патша, артык бер сүз әйтә алмыйча, башын түбән салып чыгып китте.

Егет чыкты сарайдан. Шәһәр буйлап йөрде-йөрде дә кайтып ятты. Иртә белән йокысыннан торып, тамак ялгады да янә патша янына китте. Патша янына керделәр.

– Менә, – диде патша, – актык эш инде бу сиңа, ди, шушы әби белән икегез берәр чиләк су алып кайтыгыз әле, ди, барасы җирегез йөз чакрымнан да артык булмас, ди. Сиңа тикле әби кайтса, җиңеләсең, син алдан кайтсаң, кыз сиңа була, – ди.

Ярый, икесе ике чиләк алып китәләр болар суга. Барып җитәләр. Чиләкләренә су тутырып алу белән, әби әйтә:

– Безрик кенә ял итик шушында, аннары кайтырбыз, – ди. Ял итәргә генә утырдылар ие, ул да булмады, әби әйтә:

«Әйдә тор, вакыт җитте, кайтыйк», – ди. Әбинең торып йөгереп китүе булды, егет күзеннән шундук юк булды – шулхәтле куәтле чаба икән теге карчык. Егет әйтә: «Әй, ди, теге җир тырмалап йөри торган кеше булса, уздырмас ие моны», – ди. Шулай дип уйлавы гына була, теге тырма тырмалап йөри торган кеше каршысына килеп чыгып, егетне учына гына утыртып алып китте, ди. Күз ачып йомганчы егетне патша ишеге алдына китереп куйды. Килеп җитү белән, патшаның ишеген дөбердәтергә тотындылар болар. Патша: «Әһә, карчык кайткан икән», – дип йөгереп чыкса, әлеге егет бер чиләк суын күтәреп ишек төбендә тора. «Ну, егет, – ди патша, – молодец», – ди. Әби егеттән өч сәгатьтән соңга калып кайтты. Әбидән сорый патша:

– Ничек-ничек булды, ди, әллә бу егет сине бәреп-сугып калдырдымы? – ди.

Әби әйтә:

– Юк, ди, бәрмәде-нитмәде, ди, башта миннән артта калган иде, ди, кайчан гына узып киткәндер, анысын белми дә калдым, – ди.

– Ярар, егет, син җиңеп чыктың, – ди, патша әйтә, – бер атна ял ит, кунак бул, шуннан соң туй ясап, кызны сиңа биреп җибәрергә туры килә инде. Аннан соң үз көнегезне үзегез күрерсез, – ди.

Бик әйбәт кенә иттереп егетне кунак иттеләр дә кыз белән егетне бик зурлап озаттылар.

Ай кайтты, ел кайтты болар. Юлда кыз әйтә егеткә:

– Әй егет, ди, әйт әле дөресен генә, ди, син кем өчен алып кайтасың мине? – ди.

Егет әйтә:

– Кем өчен алып кайтыйм, үзем өчен, – ди.

– Үзең өчен түгел, ди, вәзирләрнең сине үтертәселәре килә, шулар котыртуы буенча җибәртелгән кеше син, ди. Мине патшага алып кайтып бирәсе булма, син үзең патшаны юк итәргә тырыш, – ди кыз.

– Ничек итеп юк итәргә соң аны? – ди егет.

– Менә тыңла алай булса, – ди кыз, патша синең кайта-сыңны белеп, тирән чокырлы бер бүлмә эшләтеп куйган булыр, ди. Ул сине шул бүлмәгә кертеп, юк итәргә теләр, син патшаның үзен шул бүлмәгә кертергә кара, – ди.

Егет кызның бу сүзләрен колагына салып куйды.

Озак та үтмәде, болар кайтып җиттеләр. Патшаның барлык гаскәре боларны каршы алырга чыккан, вәзирләр юри генә булса да баш орып каршы алдылар. Патша үзе, ялангач кылычын күтәреп егет каршысына килеп, кызны алып кайтуы өчен аны мактап.сараена алып китте. Патша үзенең сараена тикле ике яклап часовойлар куйдырды. Сарай эченә килеп керү белән, патша: «Хуш киләсез, әйдәгез алдан», – дип, егетне алдан җибәрде, ә үзе арттан гына килә.

– Йә, егет, – ди патша, – ничә айлар, ничәмә-ничә еллар читтә йөреп аргансыңдыр, әйдә менә шушы бүлмәгә рәхим ит, – ди. Сарай эчендәге бер бүлмә ишеген ачып, егетне шунда кертеп харап итмәкче була бу.

Егет әйтә:

– Әй, падишаһым-солтаным, ди, мин күпме генә нужа күрсәм дә, миңа сездән алда керү тиеш түгел, әйдә, сез үзегез рәхим итегез, – ди. Шулай ди дә егет, бөтен көчен куеп, патшаны шул ачык ишеккә төртеп кертеп җибәрә. Патша егет өчен дип казыткан базга үзе барып төшә.

Егет белән кыз бу явыз патшадан котылуларына бик шатландылар. Вәзирләрне чакыртып алып, егетне азаплаулары өчен, аларга берәм-берәм җәзаларын бирделәр. Болар бергә-бергә гомер итә башладылар, ди. Кичә бардым, өченче көн кайттым.

***

«Юноша-охотник» татарская народная сказка. | «Аучы егет» татар халык әкияте.

Юноша-охотник татарская народная сказка

В древние-древние времена жил, говорят, один старый охотник. Перед смертью этот охотник позвал к себе своего единственного сына и отдал ему своё старое ружьё, затем дал одну малюсенькую тетрадку.

— Возьми, улым, — сказал старик, — в этой тетради указано, в каком лесу какая птица водится, какое животное где обитает — всё здесь указано. А в таком-то лесу будет нечто такое, что затмевает лучи солнца, ты, улым, не подходи к нему близко.
Сказал всё это старик и вскоре умер.
После смерти отца сын берёт ружьё и начинает ходить на охоту. День он выходит на охоту, второй день, третий. Каждый раз, когда выходит на охоту, приносит матери то зайца, то разных птиц.
Как-то раз говорит мать сыну:
— Сынок, взгляни хоть раз на то, что написано отцом, чему же он хотел тебя научить?

Малай берёт оставленную отцом тетрадь, смотрит, и там то же самое написано: «В таком-то лесу есть нечто, что затмевает лучи солнца». Малай думает, думает и решает: схожу-ка я в тот лес. Берёт все патроны, что у него были, берёт ружьё, оставленное отцом, и уходит.

Так он доходит до леса, ходил-ходил и вышел на большую поляну. Смотрит, в центре поляны что-то лежит. Так оно сверкает, что глазам больно. Смотрит малай на это существо, не знает, живое оно или не живое, но, тем не менее, боится подойти.
Думает он, думает и решает: «Выстрелю-ка я в него, посмотрим, что будет».

Берёт ружьё и стреляет. То существо даже не шевельнулось. Второй раз выстрелил джигит в него, третий. Только когда он выстрелил в третий раз, оно вроде проснулось ото сна. Проснулось оно и идёт к малаю. Испугавшись, тот выпустил и оставшиеся три патрона.

Только последним патроном он свалил с ног то существо. После этого он подошёл поближе. Чудовище лежит и лязгает зубами, будто хочет проглотить охотника. Малай начал со всей силы колотить его прикладом. Еле-еле забил его до смерти. По молодости своей малай не знал, как снять шкуру с чудовища. Хотел его домой утащить, куда там, даже поднять его не может. Вот так стоял он растерянный, не зная, что делать, как откуда ни возьмись, появился какой-то старик.

— Улым, — говорит, — что ты тут делаешь?
— Э-э, бабай, — говорит джигит, — использовал я все патроны, а теперь ни поднять, ни утащить не могу это животное.
Бабай вытащил из ножен свой нож, освежевал то животное и отдал малаю шкуру.
— Ладно, бабай, — говорит малай, — спасибо тебе большое, если бы не ты, я бы не смог его освежевать и снять шкуру.
После этого они попрощались и расстались. Юноша взял шкуру этого животного, затмевавшего лучи солнца, и пошёл домой. По пути встретился ему охранник падишаха и сказал:
— Эге, это ты, оказывается, охотишься на зверей в падишахском лесу? Ну-ка дай сюда!
Забрал шкуру и ушёл. Пошёл прямо к падишаху и отдал ему шкуру. Ладно. Падишах созывает своих визирей, показывает шкуру.
— Несмотря на то, что юноша очень молодой, он поймал такого диковинного зверя, — говорит падишах.
Визири начали завидовать охотнику. «Такого молодого наш падишах уже теперь хвалит, когда он вырастет, он нам житья не даст», — думают. И начинают совещаться, как бы найти какие-нибудь пути и убить его.
Тем временем один старый визирь говорит:
— О мой падишах, если бы мы, собрав кости львов и всякой дичи, велели бы построить тебе дом, да этой красивой шкурой оклеили бы стены того дома, тебе никакая смерть не была бы страшна.
Падишах говорит:
— Откуда же можно взять такое количество костей льва?
Старый визирь говорит:
— Ты вели тому самому юноше, который принёс шкуру этого зверя, добыть и кости; если кто и сможет добыть такое количество костей, то только он.
— Ладно, если так, — говорит падишах и вызывает к себе того юношу.

— Ну, юноша-охотник, — говорит падишах, — ты достань мне столько костей львов, чтобы из них можно было бы дом построить. Если не сможешь добыть столько костей, я велю отрубить тебе голову.

Юноша не может ничего возразить падишаху:

— Ладно, — говорит, — я подумаю, ты только дай мне неделю срока.

Падишах соглашается.

Юноша, глубоко опечаленный, приходит домой, достаёт оставленную отцом тетрадь и пробует читать.
Там, оказывается, подробно написано, где львы водятся. Прочитав тетрадь отца, он снова идёт к падишаху.
Говорит ему:
— Вот в таком-то лесу столько-то земли огородите забором. В лесу есть родник с водой, его закройте. В лес отвезите сорок бочек спирта, а мне дайте сто солдат.

Ладно, падишах теперь всё делает так, как просил юноша-охотник. Посередине леса есть, оказывается, одна ложбинка, в середине дня, в жаркое время все львы, оказывается, собираются там и пьют воду.

Юноша просит закрыть тот родник, по которому поступала вода в эту впадину. Просит также сделать большие корыта и в эти посудины наливает сорок бочек спирта. Идёт с сотней солдат к той самой ложбинке и прячется.
Когда наступает полдень, начинается жара.

С грохотом и рычанием приходят львы к той самой ложбинке. Не найдя воды, они пришли к тем самым корытам, выпили спирт и свалились. Юноша-охотник дал указание солдатам бить львов. Там погибло бесчисленное множество львов.
Юноша-охотник повелевает освежевать львов. Начинают свежевать львов и сушить кости. Собирают они сорок возов костей и уезжают домой. Юноша отдаёт сорок возов костей львов падишаху и уходит домой.

Увидев всё это, визири были ошеломлены. «Не удалось нам сгубить этого юношу-охотника», — думают и горюют.
Через некоторое время визири ещё раз собираются у падишаха и говорят ему:

— Вот, падишах наш, чтобы прожить долгую жизнь, ты должен жениться на дочери падишаха огненного моря, если женишься на этой девушке, будешь жить долго и счастливо.
— Хм, — спрашивает падишах, — кто же знает эту девушку, да и кто добудет мне её и привезёт?

— Её найдёт тот самый джигит, который добыл кости львов, — говорят визири.
Падишах опять вызывает к себе этого юношу-охотника:
— Юноша, — говорит падишах, — было бы очень хорошо, если бы ты добыл и привёз мне дочь падишаха огненного моря. А если не добудешь, то велю отрубить тебе голову.

Юноша-охотник отвечает:

— Ладно, если есть такое на этом свете, добуду я её и привезу тебе. А если нет, то там видно будет, ты дай мне неделю срока, чтобы подумать.

Юноша-охотник возвращается домой, достаёт оставленную отцом тетрадь и читает. Читал он, читал и нашёл то, что нужно. На самом деле есть, оказывается, такое огненное море и у этого огненного моря есть падишах. Когда прошла неделя, он пошёл к падишаху и сказал:

— Ладно, ты хочешь, оказывается, испытать мою силу, раз так, попробуй, испытай, я постараюсь найти ту девушку. Для этого нужно для нас сделать лодку, которая в огне не горит и в воде не тонет. Падишах огненного моря попытается сжечь нас огнём за множество вёрст до его дворца. Наша лодка не должна сгореть.

Ладно, падишах велел сделать большую лодку, которая ни в огне не горит, ни в воде не тонет. Нагрузили её провизией на много лет, подготовили к выходу в далёкий путь. В это время в голове у юноши-охотника мелькнула мысль:

«Меня не просто так посылают, это, наверное, дело рук визирей, они хотят покончить со мной, задумывают и посылают меня на такое дело. Тем не менее, что поделаешь: «Чем просто лежать, лучше стрелять», — говаривал наш отец», — с такими мыслями выходит он в путь, в сторону огненного моря.

День плывут, ночь плывут, так месяц прошёл. После долгого пути достигли они высокого берега. Оставив лодку у берега, джигит поднимается на гору. Смотрит, на горе кто-то пашет землю. Пошёл он к этому человеку, поприветствовал, спросил о здоровье, о житье-бытье. Тот человек всё идёт за своей сохой, не повернётся и не посмотрит даже. Тогда юноша сказал:
— Абзый, пахать-то пашешь, да куда уходит почва из-под твоей сохи?
Тот отвечает:
— Ты, энем, иди своей дорогой, хоть ты и пытаешься смеяться надо мною, наступит день, когда я буду нужен тебе.
Смотрит юноша-охотник, тот человек, оказывается, землю, отстающую от сохи, съедает. Юноша очень удивился. После этого он уходит к своей лодке. Плывут они дальше и добрались до красивого и ещё более высокого берега. Останавливают лодку и поднимаются на гору.

Берёт юноша-охотник подзорную трубу и смотрит, вдалеке что-то виднеется. Пошёл он туда и встретил какого-то человека. Этот человек, оказывается, пашет землю. Встаёт на один конец земли, шагнёт раз и уже на другом конце поля. Так этот человек берёт десятину земли одним шагом. Подошёл юноша к этому человеку, здоровается, спрашивает о здоровье, о житье-бытье:

— Ай-яй, абзый, как далеко ты шагаешь, нельзя ли шагать помельче, — говорит.
— Ладно, энем, ты иди своей дорогой, я потом пригожусь тебе, — говорит тот.
Юноша-охотник спускается к своей лодке, и они уплывают оттуда.

Вот однажды видят они огненную гору. Юноша думает: «Вот, оказывается, где земля падишаха огненного моря»,
— и велит направить лодку в ту сторону.

Как только они приблизились к огненной горе, начали поливать их оттуда огненным дождём… Страшный огонь льётся на них. Но их лодка в огне не горит и, зная это, они идут всё вперёд и вперёд.

Так, раздвигая огненную завесу, доплыли они до дворца падишаха. Как только приблизились они ко дворцу падишаха, те перестали поливать их огнём, а встретили их как батыров, с музыкой. Поставили они лодку у дворца падишаха огненного моря, и он пошёл к падишаху. Зайдя к падишаху, юноша-охотник рассказал о своей просьбе:

— У вас, оказывается, есть очень красивая дочь, мы прибыли для того, чтобы увезти её в жёны такому-то падишаху, — говорит юноша.
Падишах отвечает:

— Очень хорошо, одобряю, моя дочь как раз достигла такого возраста, если вы сумеете увезти её, возьмите и увезите, а если не сможете, не обессудьте. А пока отдохните до завтра, — и отпустил их.

Назавтра юноша-охотник берёт с собой одного своего товарища и идёт к падишаху.
Падишах говорит:
— Вот такое вам дело: вот вам сорок казанов, в каждом казане мясо сорока быков, если до зари съешь всё это, девушка ваша, а если нет, отрублю тебе голову.
Заперли юношу в сарае, где были эти сорок казанов. Он сунулся туда, сюда, открыл один казан и попробовал мясо, но какое там, разве столько мяса съешь!

Очень опечалился юноша-охотник: «Эх, — думает, — не уцелеет, наверное, моя голоаа». Тем не менее, он не теряет надежды на то, что найдёт какой-нибудь выход из положения. Думал он, думал и вдруг вспомнил того человека, который ел землю.

«Эх, — думает, — если бы он был здесь, он бы всё это мясо два раза куснул и один раз глотнул бы». Как только он подумал об этом, поднимается угол сарая и заходит тот человек. Заходит он, открывает казаны и рассматривает:

— Что, улым, всего-то мяса? — спрашивает.
— Было бы очень хорошо, если бы ты всё это съел, — отвечает юноша-охотник.

Только успел он договорить, как тот начал есть мясо: два раза куснул, да один раз проглотил. Не успели моргнуть глазом, как тот съел мясо во всех казанах и сказал юноше:
— Ладно, спасибо, джигит, завтра тоже ты меня вспомни, — и вышел.
Вот заходит падишах огненного моря. Смотрит, хоть бы маленький кусочек остался! Падишах был поражён.
— Иди, юноша, — говорит падишах, — отдыхай, а завтра утром опять зайдёшь ко мне.
На второй день утром юноша-охотник подошёл ко дворцу падишаха.
— Мы дадим тебе сорок бочек водки, — говорит падишах, — да сорок печей хлеба. Если до зари не съешь весь хлеб и не выпьешь всю водку, не обижайся на нас.
Потом юношу-охотника опять заперли в тот же сарай. Походил джигит в сарае туда-сюда, выпил рюмку водки, съел кусок хлеба, а сорок печей хлеба и сорок бочек водки остались нетронутыми. Юноша совсем растерялся, погрузился в думы. «Эх, — думает, — если бы был здесь вчерашний абзый, то ему всего этого и не хватило бы». Только успел он подумать, как поднялся угол сарая и вошёл тот человек.
— Что, улым, это и есть всё их угощение? — спрашивает.
— Эх, абзый, — говорит юноша-охотник, — было бы очень хорошо, если бы ты съел всё это.
— Ладно, — говорит тот, — это для нас пустяк.
И начал есть и пить. Сначала выпил одну бочку водки и закусил хлебом из одной печи. Сорок бочек водки выпил за сорок глотков, а сорок печей хлеба совал одну за другой в рот и проглатывал. Когда он закончил трапезу, сказал:
— Ладно, сынок, спасибо, насытился я, — и вышел.
Как только он ушёл, джигит начал стучать в дверь:
— Эй, сторож, — кричит, — открывай дверь, я есть хочу!
Сторож отвечает:
— Не торопись, безвременно и цветок не распускается, когда наступит час, тогда открою.
Ладно, вскоре наступило время, открылись двери и вошёл падишах. Осматривается и глядь — хоть бы крошка хлеба, хоть бы рюмка водки остались — ничего нет.
— Молодец! — говорит падишах, и больше не смог вымолвить ни слова, опустил голову и пошёл вон из сарая.
Вышел юноша из сарая. Походил по городу, пошёл к себе и лёг. Встал он рано утром, позавтракал и пошёл к падишаху.
— Вот, — говорит падишах, — это уже последнее тебе дело, принесите-ка вот с этой бабушкой по одному ведру воды. Вам предстоит пройти не более ста вёрст. Если бабушка придёт раньше тебя, значит, ты проиграл, если же ты придёшь первым, то девушка будет твоей.
Ладно, берут они оба по ведру и идут за водой. Дошли они до места. Как только набрали воды в вёдра, бабушка говорит:
— Отдохнём чуток здесь, потом пойдём.
Только сели отдохнуть, и минуты не прошло, бабушка и говорит:
— Айда, вставай. Время наступило, пойдём домой.
Только старуха шагнула раз, как тут же пропала с глаз — так здорово бегает, оказывается, та старуха.
Юноша-охотник думает: «Эх, сюда бы того человека, который боронил землю, не дал бы он старухе обогнать себя». Только он подумал об этом, появился перед ним тот самый человек, который боронил землю, посадил юношу себе на ладони и пошёл. Не успел моргнуть глазом, как он доставил юношу-охотника к дверям падишаха.
Как только дошли, начали они барабанить в дверь падишаха. Падишах подумал: «Наверное, старуха пришла», — выбежал и открыл дверь, смотрит, а перед ним юноша-охотник с ведром воды.
— Ну, юноша, — говорит падишах, — молодец.
Старуха пришла через три часа после юноши-охотника. Спрашивает у неё падишах:
— Как так могло случиться, или юноша-охотник избил тебя и оставил на месте?
Старуха отвечает:
— Нет, не бил, ничего не сделал, сначала он остался далеко позади, но я и не заметила, когда он успел обогнать меня.
— Ладно, юноша-охотник, ты победил, — говорит падишах, — отдохни недельку, погости, после этого придётся справить свадьбу, отдать дочь за тебя и можешь увозить её. После этого как-нибудь сами проживёте.
Очень богато угощали юношу, затем его с невестой с почестями проводили.
Месяц возвращаются они, год плывут. По дороге девушка говорит юноше:
— Эй, юноша-охотник, скажи-ка правду, для кого ты везёшь меня?
Юноша отвечает:
— Для кого же везти мне тебя, для себя, конечно.
— Нет, не для себя, — говорит девушка, — твои визири хотят убить тебя, ты был послан по их наущению. Не смей отдавать меня падишаху, постарайся сам покончить с падишахом.
— Как же покончить с ним? — спрашивает юноша-охотник.
— Тогда вот послушай, — говорит девушка, — зная о твоём возвращении, падишах подготовит тебе комнату с большой глубокой ямой. Он постарается завести тебя в эту комнату, чтобы ты погиб, а ты постарайся его самого столкнуть в эту яму.
Юноша запомнил слова девушки.
Прошло некоторое время, и они доехали до дома. Всё войско падишаха вышло их встречать, визири, хотя и притворно, встречают их с поклонами. Сам падишах, подняв саблю наголо, вышел навстречу джигиту, похвалил его за то, что он привёз девушку и повёл его во дворец. По двум сторонам до самого дворца он поставил солдат в два ряда. Как только они вошли во дворец, падишах со словами: «Добро пожаловать, проходите вперёд», — пустил юношу-охотника вперёд, а сам идёт позади.
— Ну, юноша, — говорит падишах, — сколько месяцев, сколько лет был ты на чужбине, устал, наверное, пойдём в эту комнату, отдохнёшь, пожалуй сюда.
Открыл он дверь комнаты, приглашает юношу-охотника зайти туда, задумал покончить с ним.
Юноша говорит:
— Эх, падишах мой — султан мой, сколько бы я бед не пережил, мне не положено идти впереди вас, вы сами пожалуйте вперёд.
Сказав это, юноша-охотник собрал все свои силы и втолкнул падишаха в эту дверь. В яму, которая была вырыта для юноши-охотника, падишах упал сам.
Юноша с девушкой очень обрадовались, освободившись от злого падишаха. Позвав визирей, юноша-охотник строго наказал каждого из них за то, что они причинили ему столько страданий. Они стали вместе жить-поживать. Вчера туда пошёл, позавчера пришёл.



Закладка Постоянная ссылка.
1 Звезда2 Звезды3 Звезды4 Звезды5 Звезд (5 оценок, среднее: 5,00 из 5)
Загрузка...

Обсуждение закрыто.